В 3-м Зачатьевском переулке осенью 1918-го года Анна Ахматова жила со своим вторым мужем Владимиром Шилейко, который был близким другом ее первого мужа Николая Гумилева. Известный советский востоковед, он владел 40 языками и тоже писал стихи. Интересно, что их знакомство началось с обмена поэтическими посланиями.

Произошедшие в жизни Ахматовой в тот период времени перемены нашли отражение в написанном ею стихотворении "Ночью": 

Стоит на небе месяц, чуть живой, 
Средь облаков струящихся и мелких, 
И у дворца угрюмый часовой 
Глядит, сердясь, на башенные стрелки. 
Идет домой неверная жена, 
Ее лицо задумчиво и строго, 
А верную в тугих объятьях сна 
Сжигает негасимая тревога. 
Что мне до них? Семь дней тому назад, 
Вздохнувши, я прости сказала миру, 
Но душно там, и я пробралась в сад 
Взглянуть на звезды и потрогать лиру. 

Их брак продлился всего три года. По признанию самой Ахматовой, жить с В. Шилейко было для нее мучительно, и она ушла от мужа, как только появилась возможность. Свою жизнь в этом браке поэтесса описала в стихотворении "Путник" следующим образом:

А в пещере у дракона
Нет пощады, нет закона.
И висит на стенке плеть,
Чтобы песен мне не петь.

В доме № 3 в Померанцевом переулке жила Софья Толстая-Есенина – внучка Л.Н. Толстого и жена Сергея Есенина.

Анна Ахматова была знакома с Сергеем Есениным, но не считала его хорошим поэтом. Однажды на вопрос о том, любит ли она стихи Есенина, она ответила: "Но ведь он не сумел сделать ни одного стихотворения...".

Несмотря на это она остро отреагировала на его смерть в 1925-м году, посвятив этому такие строки:

Так просто можно жизнь покинуть эту,
Бездумно и безбольно догореть.
Но не дано Российскому поэту
Такою светлой смертью умереть.
Всего верней свинец душе крылатой
Небесные откроет рубежи,
Иль хриплый ужас лапою косматой
Из сердца, как из губки, выжмет жизнь.

Ахматова бывала и даже жила у Софьи Толстой-Есениной неоднократно. В 1930-е годы здесь часто собирались литераторы, а приезд Ахматовой служил для этого особым поводом.

Поэтесса уважала Софью и ценила ее мнение. На память об одной из встреч она написала в альбоме хозяйки дома:

От других мне хвала – что зола,
От тебя и хула – похвала.

Еще одно "ахматовское место" в Померанцевом переулке – это дом №8, где жила семья знаменитого профессора, основоположника отечественной клинической эндокринологии Василия Дмитриевича Шервинского.

Они были знакомы с конца 1920-х годов, при этом Ахматова не просто лечила у него базедову болезнь, которой страдала с молодых лет, – на протяжении долгого времени этих людей связывали теплые, дружеские отношения.

Несколько раз поэтесса гостила у В.Д. Шервинского на даче в Старках. По его собственному признанию, со временем Анна Ахматова стала для их семьи "почти своим" человеком, и "ее ждали уже не как владычицу, не как недосягаемую, почти абстрактную величину".

Дом № 25 на Никитском бульваре известен в первую очередь тем, что с 1962-го года в нём жила вдова Михаила Булгакова – Елена. Именно она стала основным прототипом Маргариты – главной героини самого известного романа писателя.

Анну Ахматову и Михаила Булгакова связывали дружеские отношения. Роман "Мастер и Маргарита" поэтесса считала выдающимся явлением отечественной литературы и предсказала ему долгую жизнь.

10 марта 1965 года, в день 25-летия со дня кончины М.А. Булгакова, Ахматова прочитала собравшимся у Елены Сергеевны свое стихотворение, написанное еще в 1940-м году и посвященное памяти замечательного писателя:

В 1943-м году, после возвращения Елены Сергеевны в Москву из эвакуации, Ахматова посвятила ей стихотворение "Хозяйка":

В этой горнице колдунья
До меня жила одна:
Тень ее еще видна
Накануне новолунья,
Тень ее еще стоит
У высокого порога,
И уклончиво и строго
На меня она глядит.
Я сама не из таких,
Кто чужим подвластен чарам,
Я сама… Но, впрочем, даром
Тайн не выдаю своих.

В последний раз подруги виделись у Елены Булгаковой на Никитском бульваре 5 ноября 1965 года. Тогда они читали вслух "Мастера и Маргариту" и вспоминали прекрасное время, проведенное в Ташкенте.

В доме № 6 в переулке Сивцев Вражек Анна Ахматова в октябре 1941-го года несколько дней жила у московской актрисы Марии Берггольц, младшей сестры поэтессы Ольги Берггольц, которую называют музой блокадного Ленинграда. Именно она является автором крылатой фразы "Никто не забыт и ничто не забыто".

Ольга Берггольц познакомилась с Анной Ахматовой в 1928-м году, будучи 18-летней советской девочкой, писавшей стихи о любимой родине и ее вождях. Позднее жизнь нещадно ломала и била эту восторженную девочку, воспитанную на советских идеалах. В 1937-м году, находясь на большом сроке беременности, она была вызвана на допрос в НКВД, после которого попала в больницу, где потеряла ребенка. В феврале 1938-го года был расстрелян ее первый муж Борис Корнилов. В декабре того же года ее, снова беременную, тоже арестовали как участницу контрреволюционного заговора. После побоев и пыток она прямо в тюрьме родила мертвого ребенка. В 1939-м году она была освобождена и полностью реабилитирована.

Когда осенью 1941-го года Ахматову решили эвакуировать из Ленинграда, она хотела взять с собой Ольгу Берггольц в качестве сопровождающей на борту самолета, по крайней мере, до Москвы, но та решительно отказалась. По пути в эвакуацию Анна Ахматова по просьбе Ольги передала её сестре Марии записку, в которой было указано, где именно зарыты её "Запретные дневники".

После войны, когда в период травли Анна Ахматова была вынуждена голодать, не сумев получить продовольственных карточек, Ольга Берггольц помогала ей и приносила еду, говоря, что "такой меры наказания, как смерть от голода, в нашей стране нет".

8 декабря 1960-го года в доме №8 по ул. Тверской у своего секретаря Ники Николаевны Глен поэтесса записала на магнитную пленку в авторском чтении одно из самых значимых своих произведений – цикл стихотворений "Реквием". Оно посвящено страданиям жен и матерей, чьи сыновья и мужья попали в жернова массовых политических репрессий, и очень ярко передает личную трагедию автора, которая чувствуется практически в каждой строчке:

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить

Анна Андреевна и Ника Николаевна познакомились в конце 1956-го года в издательстве "Художественная литература". С 1958-го по 1964-й год Глен выполняла обязанности литературного секретаря Ахматовой.

Долгие годы Ника Николаевна вела личный архив поэтессы, который в 2002-м году передала в ее музей в Фонтанном доме.

С Большого Москворецкого моста открывается вид на высотку на Котельнической набережной. Здесь в 1950-е годы Анна Ахматова жила у Фаины Раневской.

Раневская была большой поклонницей поэтессы. В своем дневнике она писала: "Любила, восхищаюсь Ахматовой. Стихи ее смолоду вошли в состав моей крови".

Достоверно известно, что Фаина Раневская и Анна Ахматова сильно сблизились во время эвакуации в Ташкенте, хотя сама Раневская рассказывала, что познакомились они намного раньше.

Дружба этих двух великих женщин была очень крепкой. Когда в конце 1940-х годов Ахматова была исключена из Союза писателей, Фаина Раневская приехала к ней, чтобы помочь и поддержать в этот непростой период.

Любопытно, что, будучи подругой поэтессы, Фаина Раневская тем не менее никогда не обращалась к Анне Ахматовой на "ты", говоря, что просто не могла бы обратиться к ней так фамильярно.

Адресов, где Анна Ахматова останавливалась у своих друзей, в Москве множество, но ул. Большая Ордынка, 17 является главным. Здесь поэтесса прожила более 30 лет - с 1934-го по 1963-й год - почти столько же, сколько и в Петербурге. Гостила она у семьи Ардовых – Виктора Ефимовича – писателя, драматурга, сценариста, и Нины Антоновны –театральной актрисы. Они даже выделили ей личную комнату, где она жила, творила и куда приглашала гостей.

Нине Антоновне Ахматова доверяла все свои секреты и рассказывала все, о чем она думала. А за четыре дня до смерти Анна Андреевна подарила ей экземпляр книги "Бег времени" с надписью: "Моей Нине, которая все обо мне знает".

В 2000-х годах во дворе дома поэтессе был установлен памятник. Также здесь можно увидеть граффити с изображением портрета Анны Ахматовой.